Распятие: образ смерти или торжества над смертью. Крестопоклонная Неделя: иконы Распятия
Дошедшие до нас наиболее известные памятники относятся лишь к V веку. Назовем здесь два из них: Распятие на рельефе двери в церкви Санта-Сабина в Риме и на таблетке Британского музея. Выразительно изображение на британском авории, представляющее собой рельеф того же времени, с уже развитой иконографической программой Распятия. На римской же двери – просто три человеческие фигуры с крестообразно распростертыми руками, одна из которых – центральная – крупней двух других. Поэтому совершенно неосновательно утверждение Ю.Г. Боброва: «Изображение исторического распятия с фигурой Христа стало распространяться лишь после решений Вселенского Собора 692 года, отменившего символические замены образа Христа» . Сами памятники опровергают подобные мнения.
Так преподобный Анастасий, игумен Синайской горы, (ок. 600–695), написал полемическое сочинение против монофизитов «Путеводитель», проиллюстрировав его изображением Распятия. При этом Анастасий впервые применил греческий круцификс, то есть восьмиконечный крест.
Можно ли согласиться с В.Н. Топоровым в том, что крест – это знак смерти, похорон (отчего его якобы устанавливают на могиле как иероглиф смерти, как знак вычеркивания, упразднения, отмены и т. п.)? Во всяком случае, «Настольная книга священнослужителя» говорит об обратном: «Крест над могилою православного христианина – молчаливый проповедник блаженного бессмертия и воскресения; водруженный в землю и возвышающийся к небу, он знаменует веру христиан в то, что тело умершего находится здесь, в земле, а душа – на небе, что под крестом сокрыто семя, которое произрастет для жизни вечной в Царстве Божием» . По всей видимости, светские люди воспринимают крест как знак смерти в силу того, что внутри Голгофской пещеры с IX века стали изображать череп – по мнению Н.В. Покровского, символ смерти, а не Адамову главу, как думал Г.Д. Филимонов. «Крест с Адамовой головой в подножии утратил бы всякое значение креста как символа победы и спасения и получил бы совершенно обратное значение, – пишет Н.В. Покровский. – В самом деле, какое значение могла иметь голова спасенного Адама, попираемая крестом – символом спасения. Ясно, что позднейший символ смерти, заменив под влиянием смягчения понятий древнейший символ, под тем же влиянием получил и совершенно чуждое натуре своей толкование головы Адамовой» . Однако мнение Филимонова подтверждается в писаниях еще раннехристианских авторов. Предание о погребении Адама на Голгофе известно с III века от Р.Х. Ориген, например, видел Божественный Промысл в совпадении мест погребения прародителя и распятия Господа. Основной причиной такого умозаключения для знаменитого александрийского богослова являлись слова апостола Павла: «Как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15: 21–22) . Аналогично думал и Тертуллиан . Святитель Василий Великий, объясняя термин «лобное место», поведал нам о неписанном предании, по которому череп Адама погребен был на Голгофе . О том же рассказывают и многие апокрифы, с той лишь разницей, что по одним из них Адам был похоронен на Голгофе ангелами, а по другим – Сифом, который перенес туда тело родителя уже после потопа, по третьим – голова оказалась на Голгофе вместе с водами потопа. В связи с этим следует вспомнить и красноречивые сказания о крестном древе, выросшем из зерна, – из того семени, что было положено Сифом в рот умершего Адама. Древо потом люди вырвали с корнем и привезли в Иерусалим для строительства храма. Тогда и обнаружилось: корни насквозь пронизали череп неизвестного человека. Голову отделили от корней и выбросили. Но ее во время охоты нашел царь Соломон, решивший перенести свою находку обратно в Иерусалим. Так и сделали, благочестиво завалив при этом череп камнями (они почти натуралистически теперь воспроизводятся церковными умельцами в подножиях многочисленных «голгоф»). А из дерева позже изготовили Крест, на котором был распят Иисус Христос. Кровь, хлынувшая из ран Господа, оросила главу Адама и омыла прародительский грех. Жертвенник для проскомидии символизирует в храме лобное место, где принял крестные муки Христос и где погребен череп виновника грехопадения. Поэтому так ли уж ошибался Г.Д. Филимонов?
Обратимся к другим деталям Распятия. В древности и западноевропейские и византийские художники писали его с одинаковым числом гвоздей – четыре, то есть каждая рука и нога Спасителя были прибиты отдельным гвоздем. Но с XII века на Западе стопы все чаще стали изображать сложенными одна на другую и пробитыми только одним гвоздем. Эта подробность быстро превратилась в одно из существенных отличий православного и католического Распятия. Так, великий князь Василий Васильевич в 1441 году сообщал Константинопольскому патриарху Митрофану, обвиняя митрополита Московского Исидора, подписанта унии с Римом, что тот, возвратившись в Москву, во время шествия в Успенский собор велел нести перед собой латинское Распятие, ноги Господа на котором были пробиты одним гвоздем . Греческий иконописец Теотокопули, с 1576 года переселившийся в Испанию и, несомненно, принявший там католичество, ставший прославленным художником Эль Греко, каждый раз «смущался», работая именно над Распятием. Почти на всех его картинах в этом сюжете вторая нога Христа так уведена в тень, что трудно понять – один или два гвоздя вонзились в ноги Распятого (ил. 1).
Закономерен вопрос: по какой же причине разошлись восточная и западная традиции в изображении данной иконографической детали? Православные объясняют свои особенности изображения верностью историческому преданию: Крест, привезенный царицей Еленой из Иерусалима в Константинополь, имел следы от четырех гвоздей, стало быть, ноги Христа были прибиты каждая отдельно. Для католиков основанием служат три гвоздя Распятия, хранящиеся в Ватикане, а впоследствии и данные Туринской плащаницы, на отпечатках которой левая стопа так положена на правую, что вполне можно предположить их пробитие одним гвоздем.Этим межконфессиональным иконографическим противоречиям находят объяснения научные исследования ХХ века. Авторитетный французский хирург Пьер Барбе (Barbet), внимательно изучавший плащаницу и разницу отпечатков правой и левой стоп, сделал вывод, что правая стопа различима вполне отчетливо, а у левой отпечаталась только пятка потому, что когда гвозди выдернули, а тело завернули в плащаницу, то кровь, стекая вниз, залила именно пяточную часть стопы. Барбе пришел к однозначному выводу: ноги Распятого были прибиты двумя гвоздями. Обычность именно такой казни подтвердили и археологические находки в Giv’at ha-Mivtar, пригороде Иерусалима, где в 1968 году при строительстве дороги бульдозер разворотил древнее захоронение с останками 35 тел, погребенных там в 50–70 года по Р.Х . В числе прочего был найден и оссуарий с костями распятого человека. Его звали Johanan. Ученые достоверно установили: ноги страдальца пробивали тоже двумя разными гвоздями.
Таким образом, можно заключить: православная иконография имеет под собой твердую историческую основу, а следование церковному преданию снова посрамило самонадеянный рационализм при осмыслении фактов. Однако ради объективности необходимо отметить: католики не столь категоричны по отношению к изображениям Распятия. Например, крест из храма Сан-Дамиано в Ассизи (XII в.) – одна из главных реликвий францисканского ордена кисти неизвестного умбрийского художника – с четырьмя гвоздями (ил. 2). Аналогичное Распятие можно видеть в киевском костеле Николая Мирликийского. Существуют и другие памятники. Значит, для католиков в те времена это было не так уж и принципиально. Оттого, видимо, Эль Греко, уводя в тень вторую ногу Спасителя, не испытывал особого страха быть обвиненным в греческой схизме перед всесильной тогда инквизицией, а Сурбаран вообще написал ноги Спасителя хотя и перекрещенными, но пробитыми двумя гвоздями.
Скажем немного и о руках. На всех иконах отчетливо видно, как гвоздями прибиты ко Кресту кисти рук Спасителя. Сегодня общеизвестно, что человеку невозможно удержаться на кресте, если он прибит так, как Спаситель на иконах «Распятие». Мелкие кости ладоней, особенно в месте их соединения, не способны удержать на весу человеческое тело: оно сорвется с креста, что подтвердил Барбе многочисленными опытами, проведенными им в анатомическом театре. По следам крови на Туринской плащанице французский хирург доказал: в действительности распинатели вбивали гвозди между локтевой и лучевой костями предплечья, рядом с запястьем. Тем не менее, на православных иконах гвозди вбиты исключительно в ладони Иисуса. Это канон. Неужели византийцы были незнакомы с «технологией» такой казни? Нет, мы уже знаем, что и после правления императора Константина людей продолжали распинать на крестах. Стало быть, дело здесь не в отсутствии или наличии реального опыта и даже не в историческом реализме, а в насыщении образа символическим смыслом и значением. Обратим внимание на положение рук у разбойников. Что мы видим? На древних изображениях руки их часто уведены за спину и привязаны к вертикальному столбу креста или просто по обе стороны перекладины (ил. 3). Стало быть, иконописцы сознательно подчеркивают особенности изображения рук Спасителя . В святоотеческом богословии существует термин кенозис , означающий истощание, уничижение, умаление Бога . Догматическое богословие считает верхней точкой кенозиса Голгофу. Логично предположить, что низшей точкой человеческого падения является распятие людьми Сына Божия. Человечество вбивало кованые гвозди в те самые руки, которые кормили и поили голодных, исцеляли безнадежных, подавали людям благодать и«держат» само мироздание. Именно указанием, с одной стороны, на неизмеримую высоту смирения и кенозиса, а с другой – на безумную дерзость и неблагодарность гордыни человеческой служат пробитые кисти рук Спасителя. Пойди иконописцы по пути «правды жизни», сместив гвозди с ладоней на место, где они были вбиты реально, – данный смысл был бы смазан. Но он оказался настолько важен для Церкви, что она решила претворить его в канон иконы «Распятие».
Заметной отличительной деталью между католическим и православным Распятием можно назвать и терновый венец на голове Спасителя. В подавляющем большинстве русских и византийских икон всех веков венца нет. Как исключение можно указать на два образа: VIII столетия из Синайского монастыря святой Екатерины и XIV века из праздничного чина Софийского собора в Великом Новгороде. Но эти отступления от канона по причине их малого числа можно не принимать во внимание.
Н.В. Покровский считал, что приоритет в написании венца принадлежит католическим художникам; они стали его изображать «в XII–XIII веках с целью усилить страдальческий вид Распятого» . Этот выдающий специалист по иконографии, очевидно, не знал о существовании упомянутой синайской иконы. Современный искусствовед и реставратор В.В. Филатов, напротив, предполагает, что «из Иерусалима эта особенность была занесена на католический Запад крестоносцами и там прочно вошла в иконографию» . Но сами православные до XVII столетия венец на Распятии отвергали (исключения оставляем за скобками). Насколько нам известно, в XVII веке впервые он встречается лишь в Сийском Евангелии.
Принципиально важным был и наклон головы Спасителя. На православных иконах мы видим ее склоненной к правому плечу (ил. 4), однако западные художники, следуя «реализму», часто изображали голову и без наклона, смотрящей прямо на зрителя, а если изображали склоненной, то нередко на грудь, но тоже прямо. В чем причина названной православной специфики, удовлетворительно объяснить пока не удается. Следует обратить внимание на два варианта изображения глаз Спасителя. В одном случае глаза закрыты, в другом (чаще в ранних памятниках) – открыты. Думается, здесь византийские иконописцы расставляли разные акценты: Спаситель с открытыми глазами напоминает о Своем Божественном бессмертии, а с закрытыми – полагает жизнь за «овец Своих».Существует и связь Распятия с литургией. Довольно рано (с V–VI вв.) в иконографии данного образа по сторонам Креста появляются фигуры воинов . Один из них подает Спасителю губку с уксусом, а другой прободает Его копьем (ил. 5). На подавляющем большинстве древних православных икон эта рана приходится в правый бок. Так и во время проскомидии из евхаристического агнца первая частица вынимается с правой стороны именно в связи с прободением у Господа правого ребра. Причем орудие, которым священник вынимает частицы, называется «копие» и по форме фактически повторяет наконечник этого оружия. «Толкование символического значения раны, нанесенной Христу Лонгином, и излившейся из нее крови и воды восходит к Августину, – сообщает А. Майкапар. – Святая кровь и вода – это символы святых таинств – евхаристии и крещения, и как Ева была сотворена из ребра, изъятого у Адама, так и два главных христианских таинства излились из пронзенного копьем ребра Христа, Этого Нового Адама» . Иногда на древних иконах можно видеть ангела, собирающего в чашу кровь и воду, изливающиеся из раны Спасителя (ил. 5, 9). Это еще более наглядное подчеркивание евхаристической темы. Цепь реальное событие – литургия – икона совершенно очевидна, и каждое звено в ней свидетельствует о ее неразрывности.
Средневековые художники помещают у Креста не только воинов. С III, а не с VI века, как принято думать, там изображают Матерь Божию и Иоанна, будущего Богослова, позже живописали Марию Магдалину, Марию Иаковлеву, Марию Клеопову и Саломию (у Креста стояли трое из них, хотя художники иногда писали и больше) . Проникновенные образы их можно видеть на мозаике в нише наоса, что в монастыре Неа Мони (Хиос; ок. 1050 г.), на сербской фреске из храма Девы Марии в Студенице (1209 г.), на византийской иконе из реликвария кардинала Виссариона (середина XV в.). Выразительно представил тоже троих мироносиц Дионисий в Распятии для Троицкого собора Павло-Обнорского монастыря (1500 г.) (ил. 6) . И нигде, до времен упадка, нет почти что театральной мизансцены, с поддерживанием близкими изнемогающей Богородицы, как то сплошь встречается в католической живописи . Везде Пречистая не умирает от горя, а «со-умирает с Сыном Своим», как выразился архимандрит Агафангел (Догадин) , мужественно перенося величайшую скорбь, когда «железо прошло душу Ее». Чувственная же сцена «умирания» принижает духовный подвиг Матери Божией, если ни лишает Ее этого подвига вовсе. Несмотря на свою умную сущность, состраждут Христу и ангелы, которые обычно парят над Крестом и закрывают лики гиматием. Преподобный Иоанн Дамаскин подтверждает для них потенциальную возможность скорбеть: «Будучи выше нас, как бестелесные и свободные от всякой телесной страсти, они, однако, не бесстрастны, ибо бесстрастно одно только Божество» . У Дионисия существует еще один регистр ангелов, но не скорбящих, а занятых утверждением Церкви в виде женской фигуры в красном и изгнанием Синагоги в виде оборачивающейся назад женщины в багровом мафории (ил. 7). И у Церкви, и у Синагоги – одинаковые нимбы. Призвание обеих – собирать людей во имя Божие. По мысли Дионисия, у Креста Церковь получает свои священные права, а Синагога их теряет. Однако не Дионисию принадлежит приоритет в разработке такой иконографии. Генезис ее связан с литературным творчеством раннехристианских писателей. У одного из них, Климента Александрийского, можно найти два сравнения: Церкви – с благочестивой многодетной женщиной и Синагоги – с матерью, растерявшей многочисленных чад из-за своего неверия . Позже такая аллегоризация найдет опору в миниатюрах, а потом и в монументальной живописи . Но на Руси она приобретет актуальность только в конце XV века, по случаю ереси жидовствующих. Обратим внимание и на то, как иконописцы изображали на иконе «Распятие» реакцию природы. Основу для этого они находили, бесспорно, в текстах Писания. Как известно, евангелисты повествуют о тьме, разразившейся с шестого до девятого часа (Мф. 27: 45; Мк. 15: 33; Лк. 23: 44–45). Такая деталь, в отличие от имевшего место землетрясения, для выразительных средств живописи «удобней». Поэтому образы солнца и луны уже с VI века входят в обиход церковного искусства (см., например, Евангелие Раввулы, 586 г.), причем не в виде замысловатых античных аллегорических персонажей, скачущих на колесницах или повозках, подобных тем, что встречаются в западных памятниках, а в виде круглых ликов (ил. 8) . Луна, оставаясь в круге, иной раз изображалась в профиль . Прямой связи с античностью и ее мифологией солнце и луна на распятиях не имеют. Как в Евангелиях, так и в иконописи мы имеем дело с эсхатологическим характером изображения природы, и потому-то красной изображается часто луна, а не солнце. Это согласуется и со словами Откровения: «И вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь» (Откр. 6: 12). Аналогичное предсказание находим и в Деяниях святых апостолов: «Солнце превратится во тьму, и луна в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный» (Деян. 2: 20). Рассказ евангелиста Матфея о восстании из гробов умерших, несомненно, перекликается с темой Судного дня. Развернутое продолжение он находит в апокрифическом Евангелии Никодима, повлиявшим непосредственно на иконографию, особенно в жанре книжной миниатюры . Репрезентативна в данном отношении увлекательная история воскресших Карина и Левкия , которые там истолкованы как дети Симеона Богоприимца. Но в иконописи подобные образы довольно редки. Значительно чаще, начиная с V–VI веков, изографы писали разбойников, распятых по обе стороны от Христа (ил. 9). Их имена сохранились в древних источниках, но все они называют разбойников по-разному. В арабском Евангелии детства Спасителя это Тит и Думах; в Евангелии Никодима – Дисмас и Гестас; в Ерминии Дионисия Фурноаграфиота – Фесда-иерихонец и Дима-галилеянин; в рукописи XVI века из библиотеки новгородской Софии – Араг и Геста; в Слове о страданиях и крестной смерти Христа по рукописям XVI–XVII веков – Дизмас и Гевьста; в лицевых подлинниках, посвященных страстям Господним, – Дижмон и Эста . На Руси благоразумный разбойник на северных алтарных дверях обозначался как Рах, но, по мнению Покровского, это имя не связано ни с какими литературными источниками. Происхождение его неизвестно. Чтобы подчеркнуть иерархическое значение центрального образа, большинство иконописцев стремилось иконографически выявить и показать различия между Спасителем и разбойниками даже в деталях. Так, основной одеждой, прикрывающей наготу несчастных, была не повязка, а перизома; ко крестам, как уже говорилось, разбойники чаще не пригвождались, а привязывались; на миниатюре Евангелия из университетской библиотеки в Афинах (XII в.) мы видим у Господа крест семиконечный, а у разбойников – четырехконечный. Скорее всего, существовал и ряд других отличий, здесь неучтенных. Дальше дифференциация шла непосредственно между разбойниками: в начале Средневековья с бородой изображался злонравный Гестас, позже – благоразумный Дисмас, ибо на заре христианства сказывались еще античные понятия о красоте, а с развитием христианского мировоззрения борода становилась одним из немаловажных признаков образа Христа в человеке (вспомним в связи с этим хотя бы сопротивление русских старообрядцев бритью бород).В заключение необходимо особенно подчеркнуть важность иконографических деталей, хотя мы рассмотрели их далеко не все. Как учат святые отцы, в Церкви нет и не может быть ничего лишнего. Так и в иконе. Она есть следствие Боговоплощения, она источник постижения Божественной Премудрости, ибо в ней все возвещено небом и осмыслено соборным сознанием. В этом мы могли убедиться на примере одного из центральных живописных образов православного храма.
25 / 06 / 2007
Казнь через распятие была заимствована римлянами от персов, применялась она исключительно к рабам и просуществовала как минимум до второй половины IV в. Принято считать, что ее отменил император Константин Великий после 319 г., подписавший закон о запрете убивать рабов (о чем сообщали его современники Аврелий Виктор, Кассиодор, Созомен). Но другие современники – Ксенофонт Ефесский, Фирмик Матерн, Пакут и Харитон – свидетельствуют о крестной казни в IV в. как о чем-то обыденном. Н.В. Покровский пишет: «Примирить это разноречие возможно тем вероятным предположением, что распоряжение императора, как плод его личной филантропии, не получило по неизвестным нам причинам санкции закона и потому отдельные случаи распятия преступников встречались и после Константина Великого. В пандектах действительно такого закона нет. Нет в пандектах и узаконения крестной казни, хотя предписывается казнить разбойников на месте преступления» (Покровский Н.В. Евангелие в памятниках иконографии. М., 2001. С. 402–403).
Зарайский Владислав . Два эпохальных открытия // http://www.pravmir.ru/article_1161.html.
Бобров Ю.Г . Основы иконографии древнерусской живописи. СПб., 1995. С. 143. Требуется уточнение и к другой мысли этого автора: «Распятие является одной из центральных тем во всем христианском искусстве и входит в число двунадесятых праздников, составляющих отдельный ряд иконостаса» (Там же. С. 141). Распятие, однако, никогда не входило и не входит «в число двунадесятых праздников», на иконостасе же в праздничном чине оно иногда встречается, но как своеобразный контрапункт особого страстного цикла. При этом надо подчеркнуть, что страстной цикл – явление позднее, он составлял самый верхний шестой ряд, что разрушало иерархический смысл и строй иконостаса, по этой причине он и не прижился. Иногда его внедряли непосредственно в уже существовавший праздничный чин, как это было в Софии Новгородской при расширении иконостаса в XVI в.
Благодарю доцента Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Александра Ранне за указание на данный памятник.
Например, критский иконописец Эммануил Лампардос во второй половине XVII в. изобразил на Распятии руки Христа со сложенными пальцами – точно так же , как они изображаются при благословении, но у благоразумного разбойника они привязаны за спиной к вертикальному брусу креста, хулитель же показан нам со спины, ибо распят лицом ко кресту, руки его привязаны с другой стороны перекладины креста.
Кенозис – дословно опоражнивание , пустота , производное от пустой , порожний , бесплодный , неосновательный , бессмысленный .
Покровский Н.В . Евангелие в памятниках иконографии. С. 447.
Филатов В . Праздничный ряд Софии Новгородской. Л., 1974. С. 43.
В Новом Завете, как известно, воины поименно не упоминаются, но по разным древним источникам, насколько нам удалось установить, их три: Лонгин, Стефатон и Кальпурний. На русских лубках встречается, правда, еще воин Лабас, фрязин родом. Но никто не брался отрицать, что так могли звать и непосредственно стражников. Церковь чтит сотника Лонгина как мученика, память его – 16/29 октября.
Майкапар Александр . Новозаветные сюжеты в живописи: Распятие Христа // Искусство: Приложение к газете «Первое сентября». 2000. № 42 (210). Ноябрь.
Матфей называет Марию Магдалину, Марию – мать Иакова и Иосии и мать сыновей Зеведеевых (Мф. 27: 56). Марк говорит о стоящих вдали Марии Магдалине, Марии – матери Иакова меньшего и Иосии и о Саломии (Мк. 15: 40). Лука пишет обобщенно: «Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это» (Лк. 23: 49). Иоанн перечисляет: «При Кресте Его стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Ин. 19, 25).
Называем самые известные памятники, но многие замечательные фрески, мозаики и иконы остаются по объективным причинам вне поля нашего зрения.
Правда, у Дионисия в названной иконе Саломия, обнимая Марию, поддерживает Ее.
В славянской Псалтири Хлудова они названы Карином и Лицеошем. Но немецкий исследователь Липсиус считал их одним лицом – гностиком Левкием Карином.
Первым везде мы называли благоразумного разбойника. В иконописных подлинниках XVI в. он носит имя Варвар, но, отметим, его часто путали с другим разбойником – фракийским мучеником Варваром, пострадавшем при Юлиане Отступнике. И как результат – благоразумный разбойник подчас оказывался изображенным в одеждах фракийского мученика.
Казнь распятия на кресте была самою позорною, самою мучительною и самою жестокою. Такою смертью казнили в те времена только самых отъявленных злодеев: разбойников, убийц, мятежников и преступных рабов. Мучения распятого человека невозможно описать. Кроме нестерпимых болей во всех частях тела и страданий, распятый испытывал страшную жажду и смертельную душевную тоску.
Когда привели Иисуса Христа на Голгофу, то воины подали Ему пить кислого вина, смешанного с горькими веществами, чтобы облегчить страдания. Но Господь, попробовав, не захотел пить его. Он не хотел употреблять никакого средства для облегчения страданий. Эти страдания Он принял на Себя добровольно за грехи людей; потому и желал перенести их до конца.
Казнь распятия на кресте была самою позорною, самою мучительною и самою жестокою. Такою смертью казнили в те времена только самых отъявленных злодеев: разбойников, убийц, мятежников и преступных рабов. Мучения распятого человека невозможно описать. Кроме нестерпимых болей во всех частях тела и страданий, распятый испытывал страшную жажду и смертельную душевную тоску. Смерть была настолько медленная, что многие мучились на крестах по несколько дней.
Даже исполнители казни, — обыкновенно, люди жестокие, — не могли хладнокровно смотреть на страдания распятых. Они приготовляли питие, которым старались или утолить невыносимую жажду их, или же примесью разных веществ временно притупить сознание и облегчить муки. По еврейскому закону, повешенный на древе считался проклятым. Начальники иудейские хотели навеки опозорить Иисуса Христа, присудивши Его к такой смерти.
Когда все было приготовлено, воины распяли Иисуса Христа. Это было около полудня, по-еврейски в 6-м часу дня. Когда же распинали Его, Он молился за Своих мучителей, говоря: «Отче! прости им, потому что они не знают, что делают».
Рядом с Иисусом Христом распяли двух злодеев (разбойников), одного по правую, а другого по левую сторону от Него. Так исполнилось предсказание пророка Исаии, который сказал: «и к злодеям причтен был» (Ис. 53 , 12).
По приказанию Пилата, к кресту была прибита над головою Иисуса Христа надпись, означавшая вину Его. На ней было написано по-еврейски, по-гречески и по-римски: «Иисус Назорей Царь иудейский «, и многие ее читали. Такая надпись не нравилась врагам Христовым. Поэтому первосвященники пришли к Пилату и говорили: «не пиши: Царь иудейский, но напиши, что Он говорил: Я Царь Иудейский».
Но Пилат ответил: «что я написал, то написал».
Между тем воины, распявшие Иисуса Христа, взяли Его одежды и стали делить между собою. Верхнюю одежду они разорвали на четыре части, каждому воину по части. Хитон же (нижняя одежда) был не сшитый, а весь тканый с верху до низу. Тогда они сказали друг другу: «не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, кому достанется». И бросив жребий, воины сидя, стерегли место казни. Так, и здесь сбылось древнее пророчество царя Давида: «разделили ризы Мои между собою, и об одежде Моей бросали жребий» (Псал. 21 , 19).
Враги не перестали оскорблять Иисуса Христа и на кресте. Они, проходя, злословили и, кивая головами, говорили: «Э! Разрушающий храм и в три дня созидающий! Спаси Себя Самого. Если Ты Сын Божий, сойди с креста».
Также первосвященники, книжники, старейшины и фарисеи, насмехаясь, говорили: «Других спасал, а Самого Себя не может спасти. Если Он Христос, Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, чтобы мы видели, и тогда уверуем в Него. Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его Бог, если Он угоден Ему; ведь Он говорил: Я Божий Сын».
По их примеру и воины-язычники, которые сидели у крестов и стерегли распятых, издеваясь, говорили: «если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого».
Даже один из распятых разбойников, который был слева от Спасителя, злословил Его и говорил: «если Ты Христос, спаси Себя и нас».
Другой же разбойник, напротив, унимал его и говорил: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же (т. е. на такие же муки и смерть)? Но мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Сказав это, он обратился к Иисусу Христу с молитвою: «Помяни мя (вспомни обо мне), Господи, когда приидешь во Царствии Твоем !»
Милосердный Спаситель принял сердечное раскаяние этого грешника, показавшего такую дивную веру в Него, и ответил благоразумному разбойнику: «истинно говорю тебе, сегодня же будешь со Мною в раю «.
При кресте Спасителя стояли Матерь Его, апостол Иоанн, Мария Магдалина и еще несколько женщин, почитавших Его. Невозможно описать скорбь Божией Матери, видевшей нестерпимые мучения Сына Своего!
Иисус Христос, увидев Матерь Свою и Иоанна здесь стоящего, которого особенно любил, говорит Матери Своей: «Жено! вот, сын Твой «. Потом говорит Иоанну: «вот, Матерь твоя «. С этого времени Иоанн взял Матерь Божию к себе в дом и заботился о Ней до конца Ее жизни.
Между тем, во время страданий Спасителя на Голгофе произошло великое знамение. С того часа, как Спаситель был распят, т. е. с шестого часа (а по нашему счету с двенадцатого часа дня), солнце померкло и наступила тьма по всей земле, и продолжалась до девятого часа (по нашему счету до третьего часа дня), т. е. до самой смерти Спасителя.
Эта необычайная, всемирная тьма была отмечена языческими писателями-историками: римским астрономом Флегонтом, Фаллом и Юнием Африканом. Знаменитый философ из Афин, Дионисий Ареопагит, был в это время в Египте, в городе Гелиополе; наблюдая внезапную тьму, сказал: «или Творец-страждет, или мир разрушается». Впоследствии Дионисий Ареопагит принял христианство и был первым афинским епископом.
Около девятого часа Иисус Христос громко воскликнул: «Или, Или! лима савахфани !» то есть «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Это были начальные слова из 21-го псалма царя Давида, в котором Давид ясно предсказал о страданиях на кресте Спасителя. Этими словами Господь в последний раз напоминал людям, что Он есть истинный Христос, Спаситель мира.
Некоторые из стоявших на Голгофе, услышав эти слова, сказанные Господом, говорили: «вот, Илию зовет Он». А другие говорили: «посмотрим, придет ли Илия спасти Его».
Господь же Иисус Христос, зная, что уже все совершилось, произнес: «Жажду». Тогда один из воинов побежал, взял губку, намочил ее уксусом, надел ее на трость и поднес к иссохшим губам Спасителя.
Вкусив уксуса, Спаситель сказал: «Совершилось», то есть исполнилось обетование Божие, совершено спасение человеческого рода. После этого Он громким голосом произнес: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой». И, преклонив главу, предал дух, т. е. умер. И вот, завеса в храме, закрывавшая святое святых, разодралась надвое, с верхнего края до нижнего, и земля потряслась, и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли, и, вышедши из гробов по воскрешении Его вошли в Иерусалим и явились многим.
Сотник же (начальник воинов) и воины с ним, которые стерегли распятого Спасителя, видя землетрясение и все происходившее перед ними, испугались и говорили: «истинно, человек этот был Сын Божий». А народ, бывший при распятии и все видевший, в страхе стал расходиться, ударяя себя в грудь. Наступил вечер пятницы. В этот вечер надлежало вкушать Пасху. Иудеям не хотелось оставлять на крестах тела распятых до субботы, потому что пасхальная суббота, считалась великим днем. Поэтому они просили у Пилата позволения перебить голени распятым, чтобы они скорее умерли и можно было их снять с крестов. Пилат позволил. Воины пришли и перебили голени разбойникам. Когда они подошли к Иисусу Христу, то увидели, что Он уже умер, и потому не перебили у Него голеней. Но один из воинов, чтобы не оставалось никакого сомнения в Его смерти, пронзил копьем Ему ребра, и из раны потекла кровь и вода.
Икона Распятие Христа
Одним из главных событий Страстей Христовых является распятие Иисуса Христа, завершившее земную жизнь Спасителя. Сама казнь через распятие являлась древнейшим способом расправы с самыми опасными преступниками, не являвшимися римскими гражданами. Самого Иисуса Христа официально казнили за покушение на государственное устройство Римской Империи - Он призывал отказаться от уплаты налогов Риму, объявил себя Царём Иудейским и Сыном Божьим. Само распятие было мучительной казнью - некоторые приговорённые могли провисеть на кресте целую неделю, пока не умирали от удушения, обезвоживания или потери крови. В основном, конечно, распятые умирали от асфиксии (удушения): зафиксированные гвоздями раскинутые руки не позволяли отдыхать мышцам брюшного пресса и диафрагме, вызывая отёк лёгких. Большинству осуждённых на распятие для ускорения процесса перебивали голени на ногах, вызывая тем самым сверхбыстрое утомление этих мышц.
На иконе Распятие Христа видно: крест, на котором казнили Спасителя, был необычной формы. Обычно для казни использовали обычные сваи, Т-образные столбы или же косые кресты (на кресте такого типа был распят апостол Андрей Первозванный , за что эта форма креста и получила название "андреевский"). Крест же Спасителя по форме напоминал летящую вверх птицу, говоря о скором Его Вознесении.
При Распятии Христа присутствовали: Богоматерь Дева Мария , апостол Иоанн Богослов, жены-мироносицы: Мария Магдалина, Мария Клеопова; два разбойника, распятых по левую и правую руку Христа, римские солдаты, зеваки из толпы и первосвящениики, насмехавшиеся над Иисусом. На образе Распятия Христа чаще всего изображают предстоящих Ему Иоанна Богослова и Деву Марию - распятый Иисус обращался к ним с креста: Он велел юному апостолу заботиться о Богородице как о своей матери, а Богоматери - принять ученика Христа как сына. До самого успения Богородицы Иоанн чтил Марию как свою мать и ухаживал за ней. Иногда мученический крест Иисуса изображается меж двух других распятий, на которых распнуты два преступника: благоразумный разбойник и безумный разбойник. Безумный разбойник поносил Христа, и издеваясь, спрашивал Его: "Что же ты, Мессия, не спасёшь Себя и нас?" Благоразумный же разбойник урезонивал своего товарища, говоря тому: "Мы осуждены за дело, Он же страдает невинно!" И, обратившись к Христу, произнёс: "Помяни меня, Господи, когда окажешься в Цаостве Твоём!" Иисус ответил благоразумному разбойнику: "Истинно, истинно говорю тебе - будешь ты со Мной в Раю!" На образах Распятия Христа, где присутствуют два разбойника, угадать кто из них безумный. а кто благоразумный достаточно просто. Бессильно склонённая голова Иисуса указывает в ту сторону, где находится благоразумный разбойник. Кроме того, в православной иконографической традиции на благоразумного разбойника указывает поднятая вверх нижняя перекладина креста Спасителя, намекая о том, что этого раскаявшегося человека ждало Царство Небесное, а хулителя Христа - ад.
На большинстве икон Распятия Спасителя мученический крест Христа стоит на вершине горы, а под горою виден человеческий череп. Иисуса Христа распяли на горе Голгофе - по преданию, именно под этой горой старший сын Ноя Сим захоронил череп и две кости Адама, первого человека на Земле. Кровь Спасителя из ран Его тела, попав на землю, просочившись сквозь почву и камни Голгофы, омоет кости и череп Адама, тем самым смыв первородный грех, лежавший на человечестве. Над головой Иисуса табличка "I.Н.Ц.I" -"Иисус Назорянин Царь Иудейский". Считается, что надпись на этой таблице сделал сам Понтий Пилат, преодолевший противление иудейских первосвященников и книжников, считавших, что этой надписью римский префект Иудеи окажет небывалую честь казнённому. Иногда вместо "I.Н.Ц.I" на табличке изображают другую надпись - "Царь Славы" или же "Царь Мира" - такое свойственно для работ славянских иконописцев.
Иногда встречается мнение, что Иисус Христос умер от удара копьём, проткнувшего Его грудь. Но свидетельство евангелиста Иоанна Богослова говорит об обратном: Спаситель умер ещё на кресте, перед смертью выпив уксуса, который на губке ему поднесли издевающиеся римские солдаты. Двум разбойникам, казнённым вместе с Христом, перебили голени для быстрого их умерщвления. А тело мёртвого Иисуса сотник римских солдат Лонгин проткнул своим копьём, чтобы убедиться в Его смерти, оставив кости Спасителя неповреждёнными, что подтвердило древнее пророчество, упомянутое ещё в Псалтире: "Ни одна из костей Его не сокрушится!" . Тело Иисуса Христа снял с креста Иосиф Аримафейский, знатный член Священного Синедриона, втайне исповедовавший христианство. Раскаявшийся сотник Лонгин вскоре принял христианство и позднее был казнён за проповеди, славящие Христа. Святого Лонгина причислили к лику мучеников.
Предметы, так или иначе участвовавшие в процессе Распятия Христа стали священными христианскими реликвиями, называемыми Орудиями Страстей Христовых. К ним относят:
- Крест, на котором распяли Христа
- Гвозди, которыми он был прибит к кресту
- Клещи, которыми вытаскивали те гвозди
- Табличку "I.Н.Ц.I"
- Терновый венец
- Копьё Лонгина
- Миска из-под уксуса и губка, с которой распятого Иисуса поили солдаты
- Лестница, с помощью которой Иосиф Аримафейский снимал Его тело с креста
- Одежда Христа и игральные кости солдат, поделивших между собой Его одежды.
Каждый раз, осеняя себя крестным знамением, мы рисуем в воздухе изображение креста, с благоговением и невыразимой благодарностью вспоминая добровольный подвиг Иисуса Христа, своей земной смертью искупившего первородный грех человечества и даровавшего людям надежду на спасение.
Иконе Распятие Христа молятся о прощении грехов, к ней обращаются с покаянием.
При любом доме искренне верующего человека присутствуют иконы Иисуса Христа.
Любая икона обладает своим содержанием, идеей и значением, а лик Спасителя помогает людям преодолеть сложности жизненного пути, помогает обрести мир в душе.
Иконография Иисуса Христа
Иконография Иисуса Христа – это объединение школ, систем и творений, на которых изображен Сын Божий.
Примечательно, что в Раннем Христианстве облик Спасителя изображался посредством аллегории – ягнёнок, пеликан, как символ милосердия, дельфин, то есть спаситель утопающих, который был пронзен трезубцем, рыбы. В 692 году Пято-Шестой (Трулльский) собор запретил к изображению Спасителя таким образом.
На данный момент Иисуса Христа изображают в виде Судии – Царя Царствующих и Вседержителя; или в образе, который Спаситель носил среди обычных людей, чтобы свершать служение Свое.
Причисляются иконы Иисуса Христа к шести главным иконографическим типам.
Икона «Иисус Христос Вседержитель»
На изображении виден Сын Божий в возрасте, когда он совершал свое проповедование. Церковный Устав говорит писать Иисуса Христа одетым в пурпурный хитон (элемент одежды, часть ткани, которая накладывается на правый бок и закрепляется на левом плече), синий гиматий (прямоугольная ткань, обычно надевается сверху хитона), а над головой изображать крещатый нимб.
Считается, что синий наряд Сына Божьего олицетворяет небесное начало, а багровый – естество людей, мучения и царственность. Эта картина считается символом согласия между небесным, земным и духовным.
Спаситель изображается на троне, однако встречаются образы в полный рост и по пояс. Левая рука Христа обычно удерживает Евангелие, а правая складывается в благославляющий знак. Если Евангелие открытое, то на страницах рисуют символику рождения и смерти – буквы альфа и омега (ΑΩ).
Икона «Иисус Христос Вседержитель» не дает забыть о небесном суде, который ждёт любого праведного и нет, о милосердии и доброте. Она несёт помощь людям в преодолении жизненных трудностей.
Икона «Спаситель»
В прошедшие времена Иисус Христос был представлен на изображениях тем, кто несёт овцу доброго пастуха, в виде ягнёнка, рыбы. Позже такой образ Спасителя был запрещён к использованию.
Иисус Христос сейчас на иконах представляется исключительно по церковному Уставу. Неизменными элементами иконы Сына Божьего считаются крещатый нимб, багровый хитон, синий гиматий.
Икона «Первые шаги Христа»
Икона «Первые шаги Христа» располагается в монастыре св. Герасима Иорданского. Данный монастырь был возведён в V столетии Герасимом, что пришёл в Святую Землю с целью поклонения и стал монахом.
Находится эта религиозная община рядом с дельтой реки Иордан в Эль-мейт в южной стороне Иорданской долины. Считается, что в прохождении к Египту, Святое Семейство со Спасителем становилось в пещере при монастыре. Во время одного из привалов Богомладенец Иисус совершил свои первые шаги.
Икона «Плач Иисуса Христа об убиенных младенцах»
Игемен Хризостен, будучи иконописцем, создал икону «Плач Иисуса Христа об убиенных младенцах». Происхождение иконы связывают с монастырём св. Герасима Иорданского.
Образ плачущего Сына Божьего над не рождёнными детьми несёт в себе идею исцеляющего раскаяния. Женщины, свершившие грехопадение, по неверию или незнанию, перед иконой служат покаянные молитвы, чтобы ощутить повинное умиротворение.
Игумен иерея Петра Удовенко попросил изготовить икону и для Николо-Матроновского храма, чтобы больше православных женщин смогли искренне покаяться в своем грехе и обрести прощение.
Икона «Распятие Иисуса Христа»
Распятие Спасителя – символ искупление Иисусом Христом грехов человечества. В центре иконы располагается Крест Господень со Спасителем на нём, а над головой Христа находится табличка с буквами – «I.Н.Ц.I» – «Иисус Назорянин Царь Иудейский», которые могли быть написаны самим Понтием Пилатом.
В начале 30х годов I века изображали Сына Божьего с открытыми глазами, как символ бессмертия. По традициям православия Христос пишется с закрытыми глазами.
Главным мотивом иконы при этом является спасение людского рода. О священном начале Иисуса из Назарета и его бессмертии говорят ангелы, что летают над ним в небе.
Икона Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы
Лик Девы Марии почитается во всем мире и олицетворяет нравственность, невинность и праведные совершения. Икона Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы считается основным женским образом и мотивом в христианстве.
Иконописцы следуют точному канону во время писания иконы. Каждая деталь на изображении несёт свой смысл и призвана вызывать определённые ассоциации у верующих.
Никогда Дева Мария не изображается с взрослым Исусом. Таким образом подчёркивается её великая роль, как Матери, что отдала своего сына в жертву человечеству.
Икона «Христос в терновом венце»
Второе название образа – «Царь Иудейский».
Сюжет иконы отображает тяжесть грехов человечества, что Сын Божий взял на себя. Образ Иисуса Христа, запечатлённый на данной иконе, твердит о покорности перед своей судьбой, терпение мук и боли, насмешек и унижений, выпавших на долю Спасителя.
Изображается Иисус Христос со связанными руками и склонённой набок головой, обрамлённой в терновый венец. На плечах Спасителя покоится мантия монарха – «багряница».
Молитвы перед иконой «Христос в терновом венце» помогает христианам справиться с жизненными трудностями, особенно связанными с несправедливостью.
Икона Иисуса Христа Ушакова
Икона, писанная Симоном Ушаковым, датируемая 1661 годом, находится в Благовещенском соборе Кремля.
Изображение Сына Божьего написано с соблюдением всех канонов – лик Христа с крестовым нимбом над головой.
Окружает лик Спасителя фон, который делает видимость некой пространственной среды, находящуюся на границе с реальным миром, откуда смотрит посетитель.
Так формируется образ идеальной Божественной Личности Спасителя, которая существует в мире, сходным с материальным.
Икона принадлежит к самым совершенным творениям константинопольского искусства и на основании стилистических аналогий в миниатюрах датированных рукописей обычно относится ко второй половине XI или началу XII века. Она представляет совершенно новый иконографический тип Распятия по отношению к доиконоборческим изображениям, также сохранившимся в Синайском собрании. Композиция становится предельно строгой и лаконичной, включающей только три главные фигуры: Христа, Богоматери и Иоанна Богослова.
Надписи сведены к одной главной по сторонам креста - «Распятие». Исчезают фигуры распятых разбойников, римские войны у подножия и другие второстепенные детали, о которых с увлечением повествовали ранневизантийские иконописцы. Внимание концентрируется на главном событии, на психологическом содержании образа, рождающего литургические ассоциации и более острое эмоциональное переживание Искупительной жертвы, зримым воплощением которой была сцена Распятия.
Распятие со святыми на полях. Фрагмент.
Христос на кресте уже не показывается в строго фронтальной, торжественно иератичной позе победителя и «Царя царей». Напротив, тело его изображено изогнувшимся и бессильно повисшим, напоминая о предсмертных муках. Поникшая голова с закрытыми глазами также указывает на момент смерти. Вместо «царственного» пурпурного колобиума на обнаженном теле Христа лишь набедренная повязка. Редчайшей особенностью синайской иконы является то, что эта повязка изображается совершенно прозрачной. Мотив находит объяснение в византийских богословских толкованиях, в частности в поэтической надписи на другой синайской иконе Распятия, в которой говорится, что Христос, взяв на время «одеяние смерти», был облечен в «ризу нетления». По всей видимости, прозрачная повязка и должна была изобразить эти небесные невидимые одежды Спасителя, провозглашающие, что принесенной жертвой Он даровал спасение и нетление миру, «смертию смерть поправ».
Несмотря на то, что Христос показан умершим, из ран Его струится кровь, которую иконописец изображает со всей возможной для такой изысканной живописи натуралистичностью. Странная особенность становится более понятна при обращении к современным иконе византийским текстам.
Выдающийся философ и историк XI века Михаил Пселл оставил подробное описание одного изображения Распятия, во всем подобного синайской иконе. Пселл прославляет неизвестного художника за его искусство, удивительным образом представившего Христа одновременно и живым, и умершим.
В Его нетленном теле продолжал пребывать Св. Дух и связь со Св. Троицей не прекращалась. Эта идея приобрела исключительную актуальность в византийском богословии после Схизмы 1054 года, когда вокруг данного тезиса, отвергнутого католиками, была выстроено православное понимание Евхаристической жертвы и Св. Троицы. Икона Распятия, совершенно меняясь иконографически, продолжает оставаться живым образом истинной веры, который, по словам Анастасия Синаита, лучше любого текста способен опровергнуть всех еретиков.
Отметим и другие важные детали синайского Распятия. Кровь из ступней Христа потоками струится вниз к подножию, сделанному в виде скалы с пещерой внутри. Изображение восходит к византийскому апокрифическому сказанию о крестном древе, согласно которому крест Распятия был поставлен на месте погребения Адама. Искупительная кровь, пролившись на череп Адама, даровала спасение миру в лице первого человека. Пещера погребения Адама была одним из главных мест поклонения в иерусалимском комплексе Гроба Господня, о котором сдержанно напомнил синайский иконописец. По сравнению с ранней иконографией в XI веке гораздо большее значение приобретает изображение самого креста, в котором всегда присутствуют верхняя дополнительная перекладина, называвшаяся «титулус» или «возглавие». Именно такой формы делались воздвизальные кресты, устанавливаемые на алтарных престолах в каждой церкви. Они, как правило, содержали в средокрестье частицу крестного древа, что делало их реликвиями Распятия. Икона Распятия с подобным крестом вызывала у византийца ясную ассоциацию с алтарем и приносимой на нем Евхаристической жертвой.
В создании литургического образа важную роль играют и скорбные жесты. Богоматерь левую руку прижимает к груди, правую протягивает в жесте моления, прося Искупителя о милосердии. Иоанн Богослов правой рукой, как бы в жесте отчаяния, дотрагивается до щеки, левой напряженно сжимает край плаща. Слетающие с небес ангелы вверху не только свидетельствуют о мистической природе таинства, но и жестом разведенных в стороны рук демонстрируют горестное изумление. С помощью едва заметных акцентов автор делает зрителя эмоциональным участником изображенной сцены, переживающего евангельское событие как сиюминутную реальность. Именно такая трактовка Распятия характерна для эк-фрасиса Михаила Пселла, который, как и синайский иконописец, последовательно создает эффект сопричастности, столь важный для понимания особого психологизма комниновского искусства и его литургической наполненности.
Тема идеальной Церкви получает развитие в образах святых на полях, представляющих своего рода небесную иерархию. В центре верхнего поля медальон с Иоанном Крестителем, по сторонам которого архангелы Гавриил и Михаил и верховные апостол Петр и апостол Павел. На боковых полях слева направо показаны сначала святители Василий Великий и Иоанн Златоуст , необычно изображенный держащим одновременно крест и книгу, Николай Чудотворец и Григорий Богослов. Под ними четыре святых мученика: Георгий, Феодор, Димитрий и Прокопий. В нижних углах два самых почитаемых представителя чина преподобных: Симеон Столпник Старший - справа, в надписи названный «В обители» в напоминание о его прославленном монастыре, и Симеон Столпник Младший, на иконе обозначенный как «Чудотворец». Оба показаны в куколях как великосхимники и за прозрачными решетками, отмечающими верхнюю часть неизображенного столпа. В центре нижнего поля изображена св. Екатерина - ясное указание на предназначение иконы для Синайского монастыря. По сторонам от нее размещены редкие изображения св. Валаама в монашеском облачении и св. Христины, так же, как св. Екатерина , показанной в царских одеждах.
Наиболее странную особенность этого сонма святых составляет изображение Иоанна Крестителя. В центре верхнего поля между архангелами и апостолами, на месте, обычно принадлежащем Христу Пантократору. Св. Иоанн держит в руке посох с крестом - знак пастырского достоинства, при этом правая рука сложена в жесте пророческого благословения (передачи благодати), которое адресовано Христу на кресте. На наш взгляд, это не просто напоминание о пророческих словах об Агнце Божием (Ин. 1,29), но и указание на символический смысл Крещения, которое трактовалось византийскими богословами как рукоположение - передача Иоанном Предтечей ветхозаветного священства первосвященнику новой Церкви. В данном контексте могут быть объяснены одеяния архангелов с их священническими стихарями под плащами и позы повернувшихся к св. Иоанну и Христу основателей земной Церкви апостолов Петра и Павла.
Тем самым верхний ряд образов сдержанно и глубокомысленно акцентирует главный литургический смысл синайской иконы: Христос в Распятии одновременно и Первосвященник, и Жертва, «приносящий и приносимый», говоря словами литургической молитвы.